Некоторые люди, я знаю, жалеют о том, что не помогли кому-то. Позвонил друг и попросил в долг, а ты ему говоришь, нет, так и так, у самого нету ни хрена. Или мама звонит, просит помочь перевезти собаку на дачу, а там еще дедушке починить проводку, а ты говоришь, занята я, сама вези свою собаку.
Когда кому-то отказываешь в помощи, сразу становишься в собственных глазах подлой сволочью и тираном.
Некоторые люди наоборот жалеют, что помогли. Позвонил друг, попросил денег, сказал, отдаст через неделю, или после зарплаты, ты ему сразу все свои деньги выложил, а он два года уже не отдает и на телефон не отвечает. Или поехал перевозить маме собаку на дачу, а та (собака, не мама) ободрала тебе в новой машине всю кожу на креслах, обслюнявила тебе любимую футболку и блеванула на пол. Или починил дедушке проводку, а он тебе нажаловался, что соседи - уроды, построили новую баню, а ему бы хоть кто привез бы фруктов поесть. И вообще ему одиноко, а внуки не ездят, сами по заграницам, а он тут озверел уже торчать, грядки эти копать. И ты стоишь, чинишь проводку и все это ненавидишь: и проводку, и деда, и дачу, и страну свою, и работу, на которой денег на себя еле хватает, а деда реально бы вывезти хоть раз в Испанию, он же дальше Кучуево своего не был нигде.
Но я лучше о себе расскажу. Было две истории: в одной я помогла и до сих пор жалею, а в другой не помогла и мне хорошо.
1)
Начальник отпустил меня с работы раньше, потому что я обчихала уже весь офис, плевалась терафлю и вообще вела себя не корпоративно. Рядом с моим прошлым домом находится психдиспансер - забавное место, которые мы с друзьями называли "Хи-Ха". Там еще рядом была площадка, где дети днем играют, а ночью пьют.
Когда я в тот день плелась полумертвая мимо "Хи-Ха" меня позвала старушка. Она вышла из здания с пакетом лекарств: низенькая, согнутая в три погибели, ноги торчат из под старой юбки, как куриные косточки, в домашних, видавших ее еще молодой, тапочках. Говорит: мне очень плохо, помогите, пожалуйста, дойти до дома, он вон там у дороги. Руки трясутся, то ли от того, что у всех старушек они трясутся с возрастом, то ли действительно приступ. Я кивнула и повела ее к дому, он был в ста метрах от диспансера. Довела, открыла дверь подъезда, держа под руку, помогла подняться до квартиры на четвертом этаже. Бабушка зашла внутрь, перед этим выдохнув мне: спасибо. Наверное. Наверное, выдохнув. Я этого уже не слышала. Потому что бежала с такой скоростью, с какой не бегала даже будучи здоровой. Скорей из этого дома, подъезда, лестницы.
Что? Что там случилось? - спросите вы.
Ничего не случилось. Там. Там ничего не случилось.
Но в моей голове, ровно в ту секунду, когда бабуля попросила помочь, а я, кивнув, подхватила ее под локоток, - в моей голове включился телевизор. Была одна совершенно жуткая история, которой позавидовали бы Братья Гримм, про двух школьниц, которые помогли пожилой тетушке донести сумки из магазина до дома. Когда тетушка открыла дверь, там образовался ее злой сумасшедший сынок, схватил он двух девочек, приковал к батарее. А потом одну приготовил в кастрюле на глазах у подруги и ей же ее скормил. Он их еще, конечно, мучил и терзал жуткими способами. Эта девочка потом сбежала, рассказала все в больнице милиции и потом умерла. Конец.
И всю дорогу, пока я вела бабулю к квартире, я шла на верную смерть. Когда она начала отпирать дверь, я уже слышала дыхание ее ужасного огромного сына, который стоит за дверью с топором. (см. фильм "Громила",США, 2014)
Проблема была в том, что я не умела отказывать. (См. фильм "Девушка с татуировкой дракона", США, 2011. Помните, когда главный герой сидит уже связанный в подвале у маньяка, а тот ему говорит: ты же понял, кто я, еще на улице. Но я позвал тебя в дом, и тебе неловко было мне отказать.")
Однажды я прочла книгу про маньяка, который приглашал девушек в фотостудию, потому что он собирает портфолио для проекта и хочет, чтобы "такая красавица" была в его коллекции. Ну или как-то так. А потом, конечно же, расчленял их в своем подвале. И вот я книжку прочла, спускаюсь в метро, а там ко мне подскакивает мужик и давай лить: я фотограф, ты такая хорошенькая, вот моя визитка, бесплатно сфотографирую, ты должна быть в моем портфолио. А я глаза выпучила, крикнула в него "НЕТ!" и прыгнула в подъехавший поезд. Я до сих пор уверена, что спаслась от расчленения.
2)
Мы с В. поехали за город. Но вышли не на той станции и оказались на абсолютно вымершей платформе под названием "Мытищи-2". Там была длиннющая лавочка в половину длины платформы, на которой мы и стали бы ждать поезда. Но я увидела телефон.
- Ничего себе, кто-то оставил телефон.
Он был без пароля, мы легко зашли в записную книжку и стали звонить кому-нибудь, кто заберет мобильник и отдаст владельцу.
В. позвонил контактам под наименованиями "теща", "баушка - 1", "баушка Тамара" (что у него кончились буквы "б", почему не написать баБушка), "сестра", "сестра-работа", "сестра - доп" и еще случайно набрал "Генка". Никто не ответил.
Потом телефон взяла я. Мы искали контакт "жена", ведь вряд ли у него в телефоне только "теща".
Говорю: Представляешь, если он, например, не общался с сестрой десять лет, а мы сейчас вернем ей его телефон, они встретятся и все такое.
А сама читаю записную книжку. И почему-то мне не нравится владелец этого телефона. Почти все контакты названы с претензией на тот юмор, что мне сильно не близок ("Насяльника", "Танюха с дынями") и с орфографическими ошибками. Наконец, я нахожу семь номеров Светланы, хотя может быть это все разные женщины, а может и одна. (Я все еще ищу жену). Набираю по очереди "Светлане - 1", "Светка-2", "Света - рабочий", "Светланыч" и тд. Везде гудки.
Интересно, почему ему никто не отвечает. Так вообще бывает? Чтобы никто? И тут я понимаю, что не хочу помогать этому человеку.
(См. книгу Е.Гришковец "Асфальт". Главный герой дает позвонить незнакомке, а потом ему сваливаются нехилые такие проблемы с ее мужем из категории: А что это она с твоего телефона мне звонила.)
Говорю: Мне он не нравится, давай не будем ему помогать. У меня плохое предчувствие.
В. удивляется, но пожимает плечами. Я потом ему объясню, что пишу сейчас вам.
Я кладу телефон на эту длинную лавочку. За двадцать минут мы единственные люди на перроне. Наконец, едет поезд. Появляется еще одна молодая пара, они смеются и никуда не торопятся. И еще какой-то мужик садится и усердно пожирает гигантский бутерброд. Мы подходим к поезду, я оглядываюсь. Телефон исчез.